В последующие дни Маргарита загрузила себя работой под завязку, так, чтобы даже не было возможности поднять голову от компа. Старалась сводить к минимуму общение с художественным редактором. Только деловой тон и сугубо рабочие отношения. Даже в короткие перерывы между работой, сначала разведывала обстановку, и только убедившись, что художественного нет на месте, или он закрылся в своём кабинете, шла пить кофе, стараясь прошмыгнуть так, чтобы случайно не встретиться с Калугиным. Но несмотря на все её старания и уловки, мужчина попадался на каждом шагу. Стоило Маргарите только налить себе чашечку кофе, Андрей оказывался тут как тут. А если ей надо было что-то в художественном отделе, так он лично сопровождал её и оказывал всяческое содействие, зачастую выполняя совсем не свои обязанности. Марго это безумно раздражало. Она пыталась контролировать ситуацию, но её организм, вопреки всем стараниям, реагировал странным образом на присутствие такого родного и такого чужого мужчины. Чувства обострялись, достаточно было лёгкого случайного прикосновения и сердце ускоряло свой бег, дыхание сбивалось, ноги наливались свинцом, в ушах стоял шум, как от нескольких гидроэлектростанций, заглушая здравый рассудок, а мозги вообще отказывались работать.
«Ничего, скоро всё войдет в свою колею», – успокаивала она себя. – «В конце концов, я привыкну к его постоянному присутствию, и перестану даже думать в ту сторону».
Продолжая прикрываться работой как щитом, старалась не пересекаться с Калугой или хотя бы держать дистанцию. «Работать, работать и еще раз работать», – ежедневно повторяла себе (уроки марксизма-ленинизма не прошли даром).
Спустя неделю Марго поняла, что явно переоценила свои возможности. Нелегко было контролировать себя, когда он находился так близко. Память все чаще преподносила ей сюрпризы, порой в самый неподходящий момент. Пусковым механизмом могло быть что угодно - случайно оброненное им слово, дольше положенного задержанный на ней взгляд, и картинки из прошлого калейдоскопом проносились в голове. Особенно это бесило, когда подобное происходило во время летучек на виду у всего коллектива.
Единственным выходом, который она видела пока, как можно дольше оставаться «Машей», в первую очередь для него. Рядом с этим человеком она старалась быть или хотя бы казаться другой, с иным, более спокойным темпераментом, пыталась изменить свои привычки, даже попробовала пить кофе с сахаром, но определив, что получилась гадость редкая, вылила незаметно содержимое чашки в раковину.
Наблюдая за ней, он терялся в догадках, порой был уверен, что перед ним Марго, но в другой момент, когда ей особенно удавалось играть придуманную роль, вновь с сожалением признавал, что перед ним, действительно, Маша. В тщетных попытках: у него - разобраться, а у неё – запутать сильнее, прошла ещё неделя.
Проект нового номера был практически готов, причем в рекордно короткие сроки. И этот бешеный темп работы не мог не сказаться - к концу недели Марго была выжата, как лимон. В понедельник она подведёт итоги работы, а сегодня хотелось расслабиться и проветрить мозги. Куда сходить вопроса не возникло, по старой традиции спустилась в давно забытый ею бар «Дедлайн», выпить бокальчик вина. Она не была здесь с того самого дня, как покинула издательство. Маргарита обвела взглядом помещение. Ничего не изменилось, разве что бармен другой, и официанты в новой униформе снуют туда-сюда. Да еще ассортимент блюд заметно расширился - теперь здесь можно было не только напиться, но и хорошо поесть, что она и намеревалась сделать.
Реброва села за столик, открыла меню и почувствовала щемящее чувство ностальгии. Сколько времени она провела когда-то в этом заведении, сколько здесь всего произошло: встречи и расставания, бесшабашное веселье, триумфы и поражения. Как говорится, «и в горе, и в радости» были вместе... Всё в прошлом. Она вздохнула, приказала себе не раскисать и заказала ужин вовремя подошедшему, и прервавшему её грустные мысли, официанту.
Заказ принесли на удивление довольно быстро, но только она приступила к процессу поглощения пищи, услышала до боли знакомый голос:
- Разреши составить тебе компанию? - у её столика стоял, совершенно искренне улыбаясь, Калугин.
Откровенно ей захотелось его послать, но правила приличия и взятая на себя роль, вынудили скрепя зубы вежливо ответить:
- Да, пожалуйста.
Тот быстренько уселся, как будто боялся, что она передумает. И, кстати, правильно боялся.
Художественный сделал себе заказ и уставился на медленно жующего главного редактора. У Марго тут же пропал аппетит, и еда совершенно потеряла вкус. Вмиг она решила отбросить и правила хорошего тона и напускную скромность:
- Андрей Николаевич, не могли бы вы прекратить так пристально меня разглядывать, я же не экспонат Третьяковки. А то от вашего взгляда у меня несварение.
- О, простите, - смутился он и принялся рассматривать интерьер кафе, хотя знал его наизусть.
Марго хмыкнула себе под нос:
- Ничего не меняется.
- Маргарита Александровна, - начал он разговор, когда и его заказ появился на столе, – мне показалось или вы все это время старательно пытаетесь избегать встреч со мной?
Она повторно прервала трапезу и перевела на него недобрый взгляд, какое-то время внимательно изучала лицо собеседника, потом, видимо, что-то для себя решив, ответила:
- Вам показалось.
Калугин расплылся в многозначительной улыбке:
- Значит, вы хотите сказать, что мне показалось, что главный редактор, то есть вы, Маргарита Александровна, обычно решающая все вопросы по оформлению журнала только напрямую с художественным редактором, то есть со мной, на этот раз предпочли работу с моим замом?
- Галина - очень компетентный зам, - попыталась уйти от ответа Марго.
- Это бесспорно, - заявил он, нагло растянув губы в улыбке, словно чеширский кот. – Но не нарушаете ли вы этим субординацию? – выдал довольный собой.
Она опять изучающе на него посмотрела. «Ну, что ж, кажется, я научилась держать свои чувства в его присутствии при себе, нет больше смысла шифроваться, тем более, что рано или поздно, он всё равно узнает».
- Андрей Николаевич, вы хотели мне что-то сказать? – томно прикрыв глазки протянула соблазнительно.
Не ожидавший подобного поворота Калугин на мгновение замешкался, но быстро взял себя в руки.
- Хочу сказать, Марго, хватит меня дурачить, я уже понял кто передо мной.
- Хорошо, твоя взяла, - она поднялась, оставила деньги за заказ, давая понять, что разговор, как и её ужин, окончен, накрыла его руку своей ладонью, чувственно шепнула:
– Смотри не ошибись.
И гордо вскинув красивую головку, удалилась из бара.
Андрей озадаченно смотрел вслед, а на лице расплывалась радостная улыбка.
Сегодня намечался очень ответственный день, Маргарите предстояло провести презентацию проекта нового номера. И хотя на её счету был не один выпущенный номер, но после такого длительного перерыва всё было как в первый раз. В успешности своих идей Марго не сомневалась, однако волнение давало о себе знать.
С утра, как назло, всё не ладилось, она опаздывала на собрание уже на двадцать минут.
Пока Реброва не дождавшись лифта, бежала по ступенькам к родному офису, в зале заседаний в нетерпении шумел собравшийся коллектив.
- Не особо торопится наш главный редактор,- ехидно подметил Зимовский.
Он не изменял своим традициям, используя старые приемчики, чтобы лишний раз насолить «начальнице».
При последних его словах дверь отворилась. Тяжело дыша, главный редактор влетела похлеще урагана, поздоровавшись и извинившись за опоздание, не дав себе отдышаться, с ходу приступила к делу.
Пока она представляла проект нового номера в зале стояла гробовая тишина, коллеги замерев, слушали со всем вниманием. Наумыч был в восторге: он-таки оказался прав - Марго просто гений! Гордый собою, как проницательным руководителем, он взлетел на седьмое небо от счастья. По окончании доклада директор выразил свой восторг, довольно всем улыбался и сыпал комплементами, особенно досталось Ребровой. Его настроение передалось остальным. Проект нового номера в рекордные сроки утвердили и перешли к обсуждению деталей. Офис издательства давно не слышал такого шума доносящегося из зала заседаний. Обсуждение было бурным и плодотворным. Неожиданно шум стих.
Марго просматривала свои бумаги, когда краем глаза обратила внимание на странное всеобщее замешательство, а вот саму Причину конфуза она не сразу заметила.
Минутой раньше дверь приоткрылась и в неё просунулась хорошенькая темноволосая головка с ясными синими глазками, принадлежащая прелестному малышу лет четырёх. «Чудо» обвело взглядом присутствующих, и обнаружив того, кого искало, стало на четвереньки и полезло вперёд, по детской непосредственности, не найдя другого пути к цели. Царило всеобщее удивление, народ заглядывал под стол. И вот причина этого безобразия появилась прямо перед ней. Но не успела Марго и рта раскрыть, как её опередил Наумыч:
- И кто это у нас такой?- он наклонился к ребёнку с интересом того рассматривая.
Малыш выпрямился и совершенно с серьёзным видом протянул руку директору:
- Ребров Семён Игоревич, - не выговаривая букву «Р» важно произнесло «чудо».
Наумыч с улыбкой пожал протянутую руку:
- Егоров Борис Наумыч, очень приятно, - стараясь соответствовать малышу представился. И уже открыл рот для следующего вопроса, как его перебила Маргарита:
- Простите, Борис Наумыч, няня неожиданно заболела, - торопливо проговорила она. – Я вынуждена была…
Не закончив мысль, поволокла мальчишку к выходу, попутно извиняясь. Егоров и практически все присутствовавшие с улыбками проводили милую парочку.
«У неё есть сын», - Андрей расплылся в улыбке. - «Так вот с кем она так ласково говорила». Блаженное тепло разлилось по телу. « Может, у неё и нет никого…» - эта мысль успокоила и сделала счастливым Калугина Андрея Николаевича.
Лишь Марго с сыном покинули зал заседаний, она остановилась и строго посмотрела на малыша:
- Сёма, я же просила тебя не выходить из кабинета!
- Я писать хочу,- абсолютно спокойно ответил малыш, словно и не заметив мамин злой тон.
Подобное поведение сынули заставило ее улыбнуться и желание отчитать его вмиг испарилось. Взяв мальчишку за руку, повела в нужном направлении.
Сначала они сходили в одно заведение, потом попили водички, потом Семён потащил маму к холодильнику, требуя колбаски. Получив желаемое, вновь принялся вертеться, придумывая, чего бы ему еще хотелось. Поняв, что Сёма просто морочит ей голову, чтобы подольше побыть вместе, Марго привела его в свой кабинет, строго-настрого запретив выходить до ее возвращения.
- Семен, мы же с тобой договорились? – уточнила еще раз.
- Доголовились, - малыш с серьёзным видом кивнул, и принялся изображать, будто рисует, причем очень увлеченно.
Посмотрев на его хитрую рожицу, тяжело вздохнула, закрыла поплотнее дверь, заранее зная, что её «разбойника» это вряд ли остановит, и отправилась обратно в зал заседаний.
Но как оказалось напрасно - собрание к тому времени закончилось, и народ разошёлся. Дожидаться её остался лишь директор издательства, что не сулило ничего хорошего.
- Марго, пойдём-ка ко мне, – совсем не любезно произнёс Наумыч.
Она обреченно последовала за главным марксистом-ленинистом, уже понимая, о чём будет идти разговор, вернее о ком.
«Ну, сейчас начнётся…» - с беспокойством глянула на дверь своего кабинета и уныло побрела за Егоровым.
Калугин в приподнятом настроении поднялся из типографии к себе в кабинет, но войдя обнаружил, что его место оказалось занятым.
- Пливет, а у моей мамы тоже есть коплютель, – произнёс неожиданный гость, заменяя букву «р» на «л» и коверкая слова, отчего его речь звучала забавно.
- Я рад за твою маму, – улыбнулся Андрей, кого-то этот мальчишка ему сильно напоминал.
«Да… наглость у Ребровых – семейное», – Андрей сел рядом с малышом и стал с интересом его рассматривать.
Семён вел себя по-детски просто, чувствуя себя совершенно расслаблено, не стесняясь, словно у себя дома. Увидев, что его внимательно слушают, малыш присел на своего любимого конька и принялся болтать без умолку. Он доходчиво объяснил дяде, как включить компьютер, как быстро выключить, чтобы мама не заметила, где находятся игры, о существовании которых художественный редактор на своём рабочем компьютере не подозревал и даже научил играть в «шарики». Андрей с нескрываемым удовольствием того слушал, отвечал, а в голове вертелась одна мысль: «Этот малыш мог быть моим сыном!!!»
Пока Семён развлекал начальника художественного отдела, Марго за это время оббегала все кабинеты и помещения офиса. « Куда мог подеваться, этот сорванец? Что за шило у меня растет?»
Она уже поменяла несколько нянь, и нынешняя, видно, тоже решила смыться. К этому выводу она пришла, когда няня сегодня утром не явилась и на звонки не отвечала. С «маленьким непоседой» справлялась только бабушка, но она не могла быть вечно в их распоряжении.
Устав от бесплодных поисков, Марго остановилась у двери кабинета, который избегала вот уже несколько недель, это было единственное место, куда еще не заглянула. И что-то ей подсказывало, что сынуля может быть именно там, малыш не ищет для неё лёгких путей. Постояв некоторое время в нерешительности, нажала на ручку.
Та картинка, что перед ней открылась, заставила больно сжаться сердце. Сёмка сидел у мужчины на руках и оба увлечённо играли на компе, некоторое время её даже не замечая.
- Семён, - позвала она сердито, привлекая к своей персоне внимание.
На её голос оба обернулись, малыш ойкнул и запрятался на груди художественного редактора.
Марго грозно двинулась к ним, она было открыла рот, чтобы хорошенько отчитать и одного, и другого, но Андрей, быстро оценив ситуацию, встал на защиту своего незваного, но очень обаятельного гостя.
- У тебя замечательный малыш, - выдал он и широко улыбнулся.
- Спасибо, но этот замечательный малыш… - она запнулась о его улыбку, сердце пропустило удар, а потом пустилось вскачь.
Марго остановилась и непростительно долго не могла отвести глаза. Какое-то мгновение их взгляды, притягиваемые незримым магнитом, встретились и не хотели расставаться.
На редкость смышлёный мальчишка, быстро сориентировался в ситуации, сполз с колен Андрея и, прошмыгнув мимо мамы, выскользнул из кабинета.
- Марго?!... – сердце Калугина бешено забилось в груди, он поднялся навстречу.
Но она рванула из кабинета, спасаясь бегством от себя, от него, от невыносимой боли, рвавшей душу на части.
****
Небо было в тяжелых тучах, собирался дождь. Всю дорогу домой Андрей вспоминал тот взгляд: «Нет, Маша не могла «так» смотреть! Марго…Марго…Марго…»
Последние дни он вновь начал радоваться жизни, а теперь ещё и это открытие. Калугин разволновался, как школьник перед экзаменом. В таком состоянии он не мог поехать домой. Резко остановив машину, позвонил Алисе, предупредил, что задержится и, пытаясь унять дрожь, охватившую все внутренности, рванул в нетерпении к дому Марго.
Приехав, долго сидел в машине, не решаясь зайти. Наконец, уняв волнение, вышел, но едва сделав пару шагов по направлению к знакомому подъезду, услышал до боли родной голос.
Этот голос молниеносно вернул его назад в прошлое, отбросив на пять лет назад. В прошлое, которое он пытался забыть и в то же время не хотел, даже боялся этого. Боялся того, что если не будет этих дорогих сердцу воспоминаний, исчезнет и какая-то частичка его самого, такого счастливого, каким он не был больше ни с кем, а только с НЕЙ, да и не будет …
Однажды он сказал: «Значит судьба моя такая – любить фотографии». И именно они были его спасением эти годы. Оставаясь наедине сам с собой, в который раз рассматривал их и при виде любимых очертаний погружался в прошлое. И поэтому сейчас, когда воспоминания так неожиданно стали возникать одно за другим, стоял и старался не то, что не шевелиться, он, кажется, даже дышать перестал. Первая встреча, первый поцелуй, первая пощечина, его настойчивые ухаживания и ее попытки пресечь все это, и, конечно же, ТОТ ДОЖДЬ, с которого все началось здесь, у ее подъезда, пять лет назад …
Марго с Аней как будто ворвались в его воспоминания. Босые, туфли в руках, девушки вбежали под свет фонаря и остановились, чтобы отдышаться. Андрея они не заметили, а он не смея нарушить их покой, сделал шаг назад, в тень машин, и лишь с улыбкой наблюдал из своего укрытия за подругами.
Девушки пронеслись вихрем, и остановились у подъезда, тяжело дыша.
- Да, оттянулись на славу… - рассмеялась Маргарита.
- Ну, что это такое?! Марго, всё можно решать и без рукоприкладства, - попыталась строго отчитать подругу Аня, но у неё ничего не вышло, и она звонко расхохоталась.
- Ничего, теперь они будут знать - нельзя хамить незнакомым девушкам, а то можно и по фейсу схлопотать. И чем ты недовольна? По-моему, удирали мы чисто по-женски… - Марго взглядом показала на туфли в руках и они вновь дружно рассмеялись.
- Горбатого могила исправит, - сквозь смех заметила Сомова.
- Это у нас такой чёрный юмор? – язвительно ответила хулиганка.
Их весёлый спор ещё продолжился бы, но в этот момент с неба начали падать первые крупные капли дождя.
- Бежим в дом, - Аня, втянув голову в плечи, забежала под навес подъезда.
Марго осталась под дождём. Она подняла лицо, позволяя каплям, быстро переходящим в потоки, омывать его.
- Сомик, как я люблю дождь!!! - и закружилась как маленькая девочка.
Андрей смотрел на счастливую Маргариту и вспоминал другой дождь…«Потом… подошёл и поцеловал. И земля ушла из-под ног…»
Но вдруг память сыграла с ним злую шутку, когда через секунду выдала другую картинку: он и она здесь же, у подъезда, он пытается что-то объяснить, она смотрит в сторону, а когда их взгляды встречаются – в ее глазах он видит безысходность, боль, отчаяние и … любовь. Но он уходит, и в вдогонку ее душераздирающее: «Андрей!» Сколько раз он просыпался от этого крика и потом долго не мог заснуть, вспоминая тот взгляд. Сколько раз спрашивал себя, можно ли было тогда поступить иначе: остаться с любимым человеком, не причинив вреда своей семье? Однозначного ответа на этот вопрос так и не смог найти за эти годы. Но чувство вины, терзавшее душу все это время, подтверждало, что не все варианты были испробованы. И, возможно, все могло бы быть по-другому …
К реальности его вернул голос Сомовой:
- Ты вся промокла, простудишься, пойдём…
Аня, тоже, всё поняла, давно она не видела Марго такой счастливой. В её жизни опять появился Калугин… Кажется, терять от него голову входит у той в привычку.
Андрей в этот момент был тоже счастлив, несмотря, что уже порядочно промок. Все как тогда – оба мокрые и счастливые, однако на этот раз было одно отличие – каждый по отдельности, хотя воспоминания одни и те же. Но ему сейчас просто видеть ее, слышать голос, было достаточно для счастья.
Девушки забежали в подъезд, а он так и остался стоять. К ощущению счастья примешалась острая боль: «Если она не исчезла, значит всё это время с любимым человеком…»
Именно поэтому он не стал искать встречи с ней после возвращения его семьи в Москву. Когда решение о переезде было принято окончательно, у него словно крылья выросли, потому, что появилась пусть и маленькая, призрачная, но все же надежда на то, что, может, еще не поздно исправить ошибки прошлого. Однако вскоре радостная эйфория сменилась осознанием реальности – либо ее уже нет, либо она счастлива по-настоящему с другим, третьего, к сожалению, не дано. И сейчас, окончательно убедившись, что это - ЕГО МАРГАРИТА, он осознал и то, что правильным тогда является второй вариант. Ну, что же, пусть хоть один из нас будет счастлив. У него так и не получилось, хотя попытки были.
Андрей сел за руль своей машины, и резко взвизгнув шинами, автомобиль рванул с места.
С утра в издательстве царило странное возбуждение. Марго, с удивлением обозревала офис, остановившись у секретарской стойки.
- С добрым утром, а что у нас происходит? – обратилась к Люсе.
- С добрым, - поздоровалась Людмила.- Вон, - она кивнула в сторону плаката, - типография вызывает на матч.
- А что так грустно? – удивилась главный редактор.
- Да за последнее время ни одного матча не выиграли, - печально ответила девушка, но тут же лицо её просветлело, и добавила уже почти счастливо: - Но они ещё не знают, что вы вернулись.
- А…- протянула Реброва, рассматривая мужчин, бурно обсуждавших данный вопрос в центре зала.
Она решила тихонько проскользнуть мимо к себе в кабинет, пока не заметили. Ей сейчас все эти игры ни к чему.
Но к сожалению ничего не получилось. Кто-то явно был на страже и поджидал её.
- Маргарита Александровна, вы, конечно же, присоединитесь к нашей команде, - вместо приветствия нагло заявил Зимовский, причем он скорее утверждал, чем спрашивал, и довольный собой расплылся в улыбке, предвкушая представление. - Защитить честь издательства дело святое.
По выражению лица Антона она догадалась, «что ему надо». Несложно было прочесть его подленькие мыслишки. Бедняжка до сих пор не мог разгадать - кто перед ним. И с помощью футбола решил выяснить. Ясно, какая «типография» подсуетилась с матчем.
- А когда сие мероприятие? – спросила лишь бы что-то ответить.
- В субботу, - ответил за всех Кривошеин, глядя на неё с надеждой.
- Нет, в субботу, к сожалению, не могу, у меня дела, - отрезала Марго и развернулась, чтобы уйти.
- Не узнаю Маргариту Санну, раньше ради футбола она готова была отложить любые дела, – не дав и шагу сделать, принялся за свое Зимовский, бросая ей вызов.
Теперь он был уверен, что перед ним Машенька. «А Машеньке ой, как, нельзя играть в футбол».
Марго стало смешно: «Ну что за жучило, никак не успокоится». Народ ждал ответа. Она не знала что делать: согласиться - значит открыть карты Зимовскому, отказаться… Но так хотелось поиграть! «В конце концов, рано или поздно Зимовский все равно поймёт», – уговорила она себя.
- Окей, я попробую что-то сделать.
Эффектно развернувшись на каблучках, походкой от бедра пошла в свой кабинет. Поняв, что вопрос закрыт, все стали расходиться, и только Зимовский остался стоять с немым вопросом на лице… «Слишком легко она согласилась. Или это такой ход? Скорей всего, до субботы придумает тысячу причин, чтобы не играть. Нет, я буду на чеку, и не дам ей возможности ретироваться».
У Марго, тем временем, проносились в голове почти аналогичные мысли. «Сдаваться так рано нельзя! Нельзя сейчас открываться! Чем дольше Антон Владимирович будет считать меня Машей, тем дольше не будет пакостить. Пусть почувствует своё превосходство, расслабится... Маша ему не соперник, а вот Марго как кость в горле. Антоша, Антоша, какой же ты «милый» оказался человек. Сколько лет прошло, а ты всё ещё меня так сильно «любишь».
Стук в дверь прервал её размышления.
- Разрешите, Маргарита Александровна, - из-за двери показалась голова художественного редактора.
- Да, Андрей, заходи. И не обязательно так официально, – махнула, указывая ему рукой на кресло. - Присаживайся.
- Я принес снимки, - сказал, как бы оправдываясь, и скромно присел на краешек.
В это момент, как всегда не вовремя, у Марго зазвонил телефон.
- Прости, это важный звонок, - сказала Андрею и отвернулась к окну, продолжая разговор с невидимым абонентом в трубке: - Да, я слушаю. Валентина Петровна, не могу сейчас приехать. Хорошо, хорошо, я поговорю с ним. Не волнуйтесь, ничего ценного эта ваза не представляла. Да, постараюсь вернуться пораньше…
Закончив разговор, положила телефон.
- Как трудно найти хорошую няню. Я уже не знаю, какая эта по счёту. Нет, он послушный мальчик, просто такой непоседливый. В детстве я была такой же.
- Ты хотела сказать «был», - поправил серьёзно Калугин.
- Андрей… - она хотела его остановить, но художественный перебил.
- Я тебя ни с кем не перепутаю, - в его словах была не присутствовавшая ранее в их отношениях решимость.
Маргариту это удивило, но менять свои намерения она не собиралась, хоть предательское сердце пустилось вскачь, при одном только звуке его голоса.
- Андрей, у нас чисто деловые отношения, что было то прошло, - ответила она ровно. - Давай не будем ворошить…
- Как скажешь, я зайду попозже, - вновь не дослушав, он резко поднялся и вышел.
- Да, – прошептала уже в пустоту.
Она ещё долго смотрела на закрывшуюся дверь. «Никакой любви! Хватит, накушалась! Больше не попадусь, чего-чего, а силы воли у меня достаточно…» А сердце рвалось на части… буквально молило ее вернуть его сейчас назад, все-все рассказать, объяснить. Но она не могла, теперь не могла, потому что уже не вольна поступать по зову сердца. У нее есть обязательства перед самым дорогим в ее жизни человеком – ее сынулей – сделать его самым счастливым человечком на Земле, ведь именно его рождение вернуло ее к жизни. Она тогда словно проснулась после кошмарного сна и решила переписать жизнь с чистого листа. Да, порой было нелегко, особенно поначалу – не хватало определенных знаний и навыков. И то, что большинство женщин знают и умеют почти инстинктивно, ей давалось с трудом. Пришлось проходить курс молодой мамы ускоренным темпом. Но она была счастлива, и это чувство помогало преодолевать все трудности. А еще нельзя сбрасывать со счетов просто бесценную поддержку и помощь родных и близких – родителей и Анюты, и она им за это будет безмерно благодарна всегда. Сейчас в одном была твердо уверенна: ради благополучия своего чада она готова на все, даже пожертвовать своим женским счастьем. А то, что может быть счастлива, как женщина, только с НИМ, поняла уже давно, но … Можно ли было тогда поступить иначе? В последнее время она так часто задавала себе этот вопрос, но так и не смогла ответить. Да и нужно ли искать ответ сейчас, спустя пять лет. Что это может изменить? Скорее всего, уже ничего.
